Предположение о том, что разговорная речь влияет на улучшение языковых способностей, звучит весьма убедительно. Но, как всегда в нашем случае, приходит госпожа Практика и даёт увесистую пощёчину Теории.

Ранее мы выяснили, что на закрепление ошибок в гораздо большей степени влияет именно пассивное восприятие языка, а не активное его употребление. Более того, это относится и к освоению языка в целом. Отсюда можно сделать вывод, что чем больше мы говорим, тем… всего лишь больше мы говорим. Стивен Крашен утверждает, что разговорная речь не является прямым средством для развития коммуникативных способностей.

ВОЗМОЖНОСТЬ ГОВОРИТЬ НА ИНОСТРАННОМ ЯЗЫКЕ ЕСТЬ НЕ ЧТО ИНОЕ, КАК СЛЕДСТВИЕ, НО НЕ ПРИЧИНА ЕГО ОСВОЕНИЯ.

Разговорная практика влияет всего лишь на адаптацию речевого аппарата к используемому языку, задействуя при этом процедурную артикуляционную память. Написание различных текстов, в свою очередь, позволяет улучшить правописание (spelling) и увеличить скорость письма, но не повышает уровень знания грамматики и стилистических особенностей.

Существует бесчисленное множество разнообразных и часто спорных идей о возникновении у человека способности говорить и мыслить на родном языке. Я бы назвал это чудом, объяснение которому лежит далеко за пределами нашего понимания.

Ребёнок, не имея возможности, как мы с вами, ссылаться на родной язык, складывает первое и второе и произносит грамматически правильно выстроенное предложение.

Знаменитая теория Ноама Хомского (Чомски) о трансформационной порождающей грамматике утверждает, что в основе языковой способности человека лежит врождённый биологически обусловленный компонент (универсальный механизм освоения языка), который на генетическом уровне определяет основные параметры человеческого мышления и структуру языкового знания.

Однако это всего лишь одна из теорий, и сам процесс зарождения языковых конструкций в сознании ребёнка остаётся загадкой для учёных. Мы же не будем углубляться в когнитивную нейробиологию и изучим этот вопрос на более поверхностном уровне – с точки зрения независимых исследователей.

До полутора или двух лет своей жизни ребёнок проходит так называемый «период молчания» (The Silent Period). В течение этого времени он не произносит ни единого слова. Однако это не значит, что он ничего не понимает.

В голове у ребёнка не может возникнуть ни одной активной речевой структуры до тех пор, пока он не усвоит закреплённое за ней понятие. Независимо от возраста, он способен свободно оперировать только теми языковыми конструкциями, которыми он уже овладел. Для того, чтобы начать говорить, ребёнок должен постоянно слышать и усваивать максимально понятную на определённом этапе развития речь.

Основатель методики TPR (Total Physical Response) доктор психологических наук Джеймс Ашер объясняет, что перед тем, как новорождённый произносит первое слово, в течение первых двух лет своей жизни он формирует в подсознании сложную языковую карту, состоящую из множества связанных и взаимодействующих друг с другом мельчайших компонентов. Когда этих компонентов становится достаточно для построения простых предложений, ребёнок начинает говорить.

В истории не было зафиксировано ни одного случая с противоположным порядком действий нашего мозга. Так или иначе, мы не можем идти против правил, установленных природой.

Через аналогичную фазу неизбежно проходят и осваивающие второй язык. Взрослому, как и ребёнку, требуется время для усвоения любых коммуникативных формул. Длительность усвоения может варьироваться в незначительной степени, исходя из изначального языкового знания каждого человека.

После определённого промежутка времени, в течение которого осваивающий с постоянной периодичностью слышит одни и те же речевые структуры, он начинает воспроизводить их автоматически, не используя при этом сознательный грамматический мониторинг.

Другими словами, человек, который приобретает иностранный язык естественным способом, сначала усваивает принципы правильного построения и использования слов, словосочетаний, фраз, предложений, идиоматических выражений и т. д. и только потом начинает легко и непринуждённо применять их на практике. Способность говорить в этом случае проявляется сама собой, исключительно как следствие усвоения данных языковых структур.

При этом сознательный процесс формирования грамматически верных высказываний этим человеком не используется. Он может и не знать, почему именно произнесённая им фраза является правильной, но в то же время он будет полностью уверен в её корректности.

Я не горжусь тем, что моё знание грамматики родного языка заканчивается на падежах. С другой стороны, я этого не стыжусь, потому что говорю на нём совершенно свободно, при этом относительно корректно излагая свои мысли.

Всё, что я говорю, есть продукт моего подсознания. Это не хаотичные и не придуманные мною слова или собственные уникальные способы связывания этих слов воедино. Это стандартная повседневная речь, основанная исключительно на моём личном жизненном опыте и на том, что я слышу вокруг себя.

Я не могу объяснить, какие именно правила нарушены в предложении «Улетают юг птицы на зимой», но я чувствую и понимаю, что оно звучит неверно. За время освоения родного языка мой мозг привык к другому порядку слов и определённым последовательностям частей речи, поэтому я точно знаю, что, например, после «на» всегда будет «юг», а не «зимой».

Мы все очень хорошо знаем, что даже в теории что-то из ничего образоваться не может. Таким образом, исходя из логических соображений, для того, чтобы произвести какой-либо продукт нужно сначала подготовить для него все необходимые ингредиенты.

Например, для того, чтобы быстро и непринуждённо сказать: «Женщина, вы мне экран вашей шляпой загораживаете», мой мозг автоматически предоставляет мне нужные сведения о необходимых последовательностях, с помощью которых я смогу составить данное предложение.

Эти сведения находятся в гигантском архиве долговременной памяти, непосредственно связанном с моим подсознанием. Если бы я подключил аналитическое мышление и попытался произнести ту же фразу, при этом пропуская её через сознательный коррекционный фильтр, то она звучала бы совершенно по-другому: «Ээ… Как это… Шляпа, простите, пожалуйста… Я не видеть фильм… Ой, не видел… Ой, не вижу!»

Форсированная преждевременная речь на иностранном языке не способствует его освоению. Более того, на начальном этапе все наши усилия и старания в этом направлении будут не более чем потерей драгоценного времени. Вместо этого мы должны постоянно слушать и впитывать доступную для понимания информацию.

Период молчания и процесс глубокого аудирования занимают в среднем от шести до восьми месяцев. Обычно после этого промежутка времени человек начинает относительно свободно выражать свои мысли на иностранном языке, не задумываясь о грамматических правилах, поиске подходящих слов и синонимов к ним. Изучающий концентрирует внимание исключительно на смысле того, что он собирается сказать, но не на корректности этих высказываний.

С другой стороны, это совсем не означает, что вы должны заклеить свой рот скотчем и не при каких условиях не пытаться заговорить. Никто не запрещает вам этого делать. Понуждая себя к общению через силу, вы не повлияете негативным образом на сам процесс освоения иностранного языка.

Однако это также не внесёт значительного вклада в его развитие. На начальном этапе обязательно говорите только тогда, когда вам захочется, или когда вы действительно будете чувствовать в этом необходимость.