Блеск и величие, золото и благочестие… Продолжательница великой Римской империи, она стала первым правовым христианским государством на земле, сплотив в единой вере самые разные народы, назвавшие себя ромеями. Эта мощная страна в ее новом христианском облике просуществовала, вызывая зависть и восхищение, куда дольше любой другой империи, какую знала средневековая история и Запада, и Востока. Ее можно не понимать, даже ненавидеть, но нельзя не почитать. Исчезнув, она продолжала и продолжает покорять своим глубоким духовным миром. На века огненными буквами запечатлено в памяти человечества ее гордое название — Романия, Ромейское царство, Византия, Второй Рим.

Условную дату рождения Византийской державы историки обычно относят к 11 мая 330 г. Именно в этот погожий весенний день римский император Константин I Великий (306–337 гг.) торжественно освятил отстраиваемую уже шесть лет новую столицу Римского государства — Новый Рим, по-гречески Неа Роми. Впоследствии в честь ее основателя она получила название Константинополь, с греческого — «град Константина».

Именно с этого знаменательного, а по сути, переломного события началось утверждение власти Империи на Востоке, — началась, по представлениям византийцев, новая жизнь и для Востока, и для Запада. Уже римский император Диоклетиан, суровый солдат из дикой скалистой Далмации, в конце III в. разделил огромный римский мир на две половины, отдав западные, латиноязычные области своему старому приятелю-собутыльнику Максимиану, которого возвел в ранг августа, а себе оставив более богатый и культурно развитый греческий Восток. К тому времени старый Рим перестал быть местопребыванием императорского двора, а императоры избирали своей резиденцией то североиталийский Медиолан (Милан), то германский Трир, то малоазийскую Никомидию. Но все это были временные решения.

В состав ранней Византийской империи вошли наиболее богатые, плодородные и культурные области Римской державы с разным климатом и богатыми природными, людскими и материальными ресурсами. Она состояла в основном из четырех главных регионов — италийского, балканского, малоазийского и ближневосточного. Это было аграрное общество, но с очень развитыми городами, торговлей, ремеслом, фискальной системой, абсолютно самодостаточной хозяйственной жизнью и большими государственными доходами. Доставшееся ромеям наследие, геополитический, геоэкономический и геостратегический факторы определили природу Ромейского царства, его уникальное по устойчивости положение в период, когда весь мир переживал грандиозные изменения и, образно говоря, «вышел из своих суставов». Прочность институтов, наличие выдающихся лидеров в кризисные моменты, процветающая экономика ранней Византии обеспечили благополучие, высокий прожиточный уровень растущему населению, а также достаточно средств, чтобы откупаться или отбиваться от варварских нашествий.

Поворотной вехой в истории Ромейского царства явилось VI столетие, когда благодаря череде грандиозных начинаний было утверждено и закреплено торжество единой новой христианской державы, единой Церкви и единого закона. С этого времени византийцы стали воспринимать Империю по новому: не как обычное государство, а Imperium Romanum Christianum — Христианскую Римскую Империю, богохранимую исполнительницу божественных предначертаний, и «Град земной» — земное подобие «Града небесного». Отличительной чертой правления византийских императоров надолго стала централизация власти, крепкий союз с Церковью, забота о финансах, а созданный кодекс законов и заново отстроенные города, крепости, другие общественные сооружения пережили века. Самое главное, миссия Христианской Империи на века стала глубинной идеологической основой Византии и одной из причин ее удивительной выносливости.

Все более набиравшие силу буйные волны нашествий разных народов очень серьезно отразилась на положении Ромейского царства, не сумевшего выдержать чудовищного напряжения сил своих собственных предыдущих захватнических войн. Особенно ухудшилась ситуация со второй половины VI в., когда усилились грабительские набеги славянских и болгарских племен на Балканы, а на западе, в только что отвоеванную ромеями Италию вторглись воинственные племена германцев-лангобардов. Они скоро овладели севером и центром Аппенинского полуострова, а на его юге основали свои герцогства. Ромеи потеряли земли в Испании. Единые до этого византийские владения оказались расчленены и стали постепенно терять связь с Константинополем. Сил же и способностей, чтобы отбросить врагов, не хватало. Их поглощала активизировавшаяся на экономически важном Востоке борьба с коварной, высокоорганизованной Персией — Сасанидским Ираном, а к концу VI в. усилилась опасность со стороны многочисленных кочевников-тюрок, напиравших из Азии. Византия виртуозно использовала успехи своей дипломатии, чтобы удержать достигнутые позиции. Однако после смерти Юстиниана, при его ближайших преемниках ситуация стала настолько грозной, что о единой Империи уже нельзя было мечтать. Новое время требовало экономии бюджета страны, строгого расчета финансовых средств и изменения прежних римских, не до конца реформированных институтов.

В истории Византии VII — начало VIII вв. стали тревожным, трудным временем, когда само существование Империи было впервые поставлено под вопрос. Извне на государство ромеев и с Запада, и с Востока обрушилась серьезная опасность — сначала со стороны аваров, славян и персов, а затем, еще более грозная, со стороны неожиданно усилившихся арабов Аравийского полуострова. Вторжения, набеги врагов, нехватка людей в армии и вместе с тем переход к наследственной военной службе заставили византийцев создать новую схему организации войск, а, значит, изменить устаревшие административные структуры. В результате внутри общества свершилось глубокое преобразование, которое, по сути дела, придало стране новый облик. Облик бескрайней старой Римской империи с ее префектурами и провинциями окончательно сменился средневековой, сильно милитаризованной державой средних размеров, полной сил. Она стала в два раза меньше по занимаемой территории и еще меньше по доходам, но зато отличалась большей этнической однородностью и религиозной сплоченностью. Ромейское царство превратилось теперь в раннесредневековое, преимущественно греческое государство, население которого истово верило в заступничество Бога, святых и готово было, организовавшись в военно-административные округа, с оружием в руках отражать врагов.

«Темные века» принесли в жизнь ромеев много нового, о чем трудно судить однозначно. Ясно лишь, что это была эпоха глубоких, в том числе системных преобразований. Помимо жителей деревни, ставших в своей массе стратиотами, изменения особенно затронули горожан и развитие мореплавания.

О судьбе византийского города в VII–IX вв. среди историков продолжаются споры и до сегодняшнего дня. Одни считают, что ромейские города в это время умерли, кроме считанных 10–15 крупных торговых центров.

В результате глубокого кризиса, вызванного внутренними социальными, экономическими, экологическими, демографическими причинами, они постепенно превратились в полусельские поселения, способные прокормить лишь весьма ограниченное население, местный гарнизон, церковные власти. Они больше не рассматривались как самостоятельные юридические единицы, не имели собственных земель, муниципальных доходов. В городах, ставших, подобно селу, жить аграрной жизнью, не велось строительство общественных городских зданий, пришла в упадок инфраструктура, значительно сократилось товарное производство. Зато стало преобладать производство зерна и продовольствия, уменьшилась платежеспособность населения, что в свою очередь объясняется сокращением денежного обращения и размеров прибавочного продукта.

Отсутствие документации не дает возможности точно определить соотношение крупных земельных владений и мелкой собственности. Но даже без этих данных ясно, что главной фигурой ромейской деревни VII–IX вв. становится свободный крестьянин — общинник и арендатор. Крупное землевладение значительно пошатнуло свои позиции в Ромейском царстве по причине неурядиц эпохи вражеских вторжений славян, персов, арабов. Византийское общество превратилось в систему сельских общин при сохранении полной, безусловной частной собственности на землю. Колонат утратил свое прежнее значение уже к началу этого периода, на что убедительно указывает исчезновение из византийских источников самого названия колон. В условиях нашествий было трудно управлять большими имениями, что способствовало росту независимых, главным образом, мелких собственников, арендаторов. Такие зоны свободы встречались в средневековой западной Европе, но там они были исключением, связанным, как правило, с существованием пастушеских, пастбищных хозяйств где-нибудь в горных, глухих местностях. Здесь же, на просторах Романии, деревенские люди, находившиеся под защитой царской власти, повсеместно почувствовали себя господами, хозяевами своего имущества и имения, вольными людьми, что выгодно отличало эту крестьянскую цивилизацию, насчитывавшую при всех демографических спадах VIII в. и депопуляции не менее шести-семи миллионов человек. Большинство византинистов полагает, что это была эпоха развития такой крепкой аграрной страны, в какую превратилось Ромейское царство.

Бурные события «темных веков», перевороты, трагедии, почти непрерывные войны с наседавшими врагами все время поддерживали состояние неуверенности, в котором оказалось византийское общество. Эти же обстоятельства усиливали социальную мобильность, вертикальную динамику, способствовали трансформации общественных классов. Прежние богачи-сенаторы окончательно превратились в группу высших должностных лиц, не играющую особой политической роли. С середины VII до середины VIII вв. произошла полная перестройка, обновление системы титулов, должностей, привилегий, богатства и власти, основой которой стала прежде всего имперская служба. На смену старой аристократии, хранительницы традиций городской культуры, приходит новая, очень разнородная служилая знать, пытавшаяся реанимировать систему управления Ромейского царства. Даже в высшую чиновную администрацию столицы теперь могли попасть разного рода выскочки, авантюристы, ибо главное, что требовалось от них — преданность правящему василевсу и относительная компетентность, мало мальские навыки к управлению. Впрочем, в целом, правительство старалось подбирать людей, обладавших соответствующими способностями и ресурсами. Вместе с этим возросла роль армии, а значит, возросло значение опытных военных командиров, военной провинциальной администрации и знати. Власть в Империи в это время балансировала между этими основными социальными силами, ставшими новой, относительно зависимой от василевсов элитой общества.

В истории раннесредневековой Византии была эпоха, в оценке которой не просто разобраться: слишком много горячих споров и тогда, и после она породила, слишком противоречивы были ее причины, последствия, неординарны люди, участники этих памятных событий, так или иначе отозвавшихся во всем мире. Трудно их однозначно осуждать и однозначно оправдывать даже сейчас, по прошествии более тысячи лет. И напутствием при этом звучат давние мудрые слова российского историка Николая Карамзина: «Холодный пепел мертвых не имеет заступника, кроме нашей совести: все безмолвствует вокруг древнего гроба!.. Что если мы клевещем на сей пепел; если несправедливо терзаем память человека, веря ложным мнениям, принятым в летопись бессмыслием и враждою?». Попробуем непредвзятыми глазами взглянуть на потрясения, случившиеся с ромеями в VIII — первой половине IX вв.

«Темные века» были наполнены ожесточенными религиозными спорами, которые то и дело выливались в ереси. Случалось, что еретики, сопротивляясь официальным властям и Церкви, брались за оружие, хотя для них это было не характерно. Материальное зло, полагали верующие ромеи, неустранимо с помощью материальных средств. Гораздо правильнее было положиться на Бога. Вера должна была сама подсказать путь к спасению, избавлению от греха. Отчасти этим объясняется та смущающая историков, на первый взгляд, странная не настойчивость усилий официального ромейского общества по организации миссионерской деятельности среди язычников и неверных. Византийцы с большим снобизмом относились к варварам, инородцам-эфникам, их проповедники редко шли в иные страны. Тем не менее, попытки миссионерских предприятий, особенно в отношении Хазарии, Моравы, Болгарии, Сербии, Венгрии, Руси предпринимались, тем более, что их правители зачастую стали сами стремиться привести свои народы в сообщество христианских государств.

В 867 г. в результате дворцового переворота к власти в государстве ромеев пришел Василий I, ставший основателем новой великой династии, которую называют Македонской (867-1056 гг.). За долгие годы достаточно умелого правления этого василевса и его преемников чрезвычайно укрепилась личная власть государя, был наконец закреплен принцип ее наследования, чего прежде не было, усилена законность. Именно поэтому династия уцелела несмотря на периоды регентства и ряд соправителей. Держава достигла необычайного могущества, величайшего военного блеска, какого она не знала в последующем. Самое главное, Византия окончательно сложилась в своих классических чертах как средневековая монархия. Правда, большая часть западных территорий Ромейского царства ушла из рук византийцев. Зато восточные границы государства расширились и ко второй четверти XI в. подступали к армянской реке Аракс, на юге достигали пределов знойной Палестины. Огромный Балканский полуостров, вплоть до Дуная, вновь находился в руках ромеев. Давний соперник, Болгарское царство, даже после Крещения продолжавшее выдвигать притязания к Империи, оказалось на некоторое время уничтожено и целиком поглощено Византией. Территория последней, как и во времена Юстиниана I, вновь расширилась до 1,2 млн. кв. км., что равнялось современным Франции, Испании и Португалии вместе взятым.

X–XII вв. стали периодом зарождения и постепенного укрепления феодальных отношений в византийской деревне. Это было время, на которое приходится массовое обеднение крестьян, владельцев мелких наделов, пытавшихся работать на себя. Часть из них, относимая к «слабым», получила у современников характерное название — «убогие», «бедняки», по-гречески пениты, птохи, апоры. Это было не столько экономическое понятие, сколько социальное, поскольку такие люди отличались отсутствием какого-либо влияния. Их роль в государстве была сведена только к изнурительной работе на земле, причем земле в значительной степени чужой. К вздорожавшей армейской службе они больше были не способны. Подавляющая часть обнищавших общинников превратилась в париков (ударение на первом слоге), дословно «присельников», арендаторов у зависимых людей, работников динатов (в переводе с греческого — «властелей» или «сильных», «могущественных»). Последние представляли собой всех тех, кто обладал деньгами, землями, а также санами и властью, поскольку земельное богатство в Ромейском царстве подразумевало должность, чин, а значит, и могущество. Пользуясь своим высоким положением в административных и военных структурах власти, они притесняли мелких собственников и скупали их наделы. Ожесточенная борьба между центральной властью и крупной земельной аристократией определила все дальнейшее развитие византийского государства.

Так описал летописец главное направление движения товаров, сложившееся к концу раннего средневековья, — от сурового Северного моря до лазурного Средиземноморья. Богатство Ромейского царства в период его наивысшего расцвета в значительной степени покоилось на торговле и ремесле. Имперские рынки и ярмарки, порой подключенные к тысячекилометровым трансконтинентальным водным и сухопутным торговым путям, притягивали самый разный люд, в том числе и жителей иных земель.

В X–XII вв. Ромейское царство продолжало оставаться самой «городской» страной всего европейского мира. В его пределах насчитывалось свыше 400 городов, в которых проживало около двух миллионов человек (10 % от общего количества жителей Империи).

Правда, население городов, как и прежде, относительно редко превышало две-три тысячи, но имелись и средние, по шесть-десять тысяч человек, такие как Херсон или Сугдея в Крыму, и гораздо более крупные, с десятками тысяч жителей: в Константинополе вновь, как в эпоху Юстиниана Великого, проживало около 500 тысяч, а в Фессалонике, большом балканском портовом, рыночном центре, — примерно 200 тысяч человек. Для сравнения, в самых крупных городах Германии даже в XIV в. население редко превышало 25 тысяч человек.

Среди соседей Византии с IX в. прочные позиции заняла набиравшее силы протогосударство Куявия — Киевская Русь, населенная росами и славянами. Их военные, а затем и торговые контакты способствовали знакомству с ромейской культурой, что в итоге привело к обращению в христианство бывших язычников, включило их в круг избранных народов европейского мира. Уникальная роль передаточного звена при этом досталась крымскому Херсону, известному у росов-русов как Корсунь.

Первые контакты.

Контакты Ромейского царства с северными народами, в том числе восточными славянами и смешавшимися с ними норманнами-скандинавами, или росами, начались, если верить ромейским источникам, уже в первой половине IX в. И были они не дружественными, более того — кровавыми.

Большая часть XI столетия византийской истории оказалось заполнена смутами и мятежами. Явными стали скрытые противоречия между интересами все более крепнувших самостоятельных магнатов-землевладельцев и правящей политической элиты государства, столичной чиновной знати. Теперь речь шла о том, какая аристократическая группа — гражданские чиновники или военные аристократы — получит преобладание и превратит царскую власть в свое орудие. В ходе этой борьбы за 56 лет (с 1025 по 1081 г.) на престоле сменилось тринадцать василевсов. «Склонность захватывать корону, — по словам немецкого византиниста Франца Герцберга, — превратилась в настоящую эпидемию».

На западных границах Ромейского царства появились новые опасные враги — норманны в южной Италии, а на востоке пробовали свои силы агрессивные новообращенные мусульмане, кочевники сельджуки, а правильнее, — сельчуки-туркмены, пришедшие из иранской Средней Азии и постепенно захватившие две трети Малой Азии (Карта 5). В Сирии и Месопотамии продолжались почти беспрерывные войны с арабами, но и они стали теперь не всегда успешными для ромеев. Чтобы снизить враждебность армянской знати, потерявшей к тому времени самостоятельность, василевсам приходилось идти на предоставление ей титулов и поместий в Малой Азии.

К концу XI в. в Ромейском царстве наметилась попытка изменить государственную власть, а точнее, «восстановить старый порядок» — строго централизованный государственный контроль над экономикой и чиновной элитой. Последующие сто лет, на которые приходится время правления императоров новой династии Комнинов (ударение на втором слоге), некоторые византинисты емко определяют как период «вестернизации», то есть озападнивания ромеев. Он был отмечен реформами по сокращению финансовой администрации и стабилизации денежного обращения, мерами, обеспечивавшими учет и сбор налогов, укреплением самодержавной царской власти и авторитета Церкви в провинциях, развитием византийских провинциальных городов, крупных динатских и монастырских хозяйств, преобладанием провинциальной военной аристократии и ростом дорогостоящего наемничества в армии.

После смерти последнего василевса из дома Комнинов Византийская империя вступила в период резкого упадка и серьезных внешних потерь. С трудом сдерживаемые центробежные силы отныне стали действовать без всякого стеснения. В провинциях бунтовали мятежные магнаты, их политическая роль росла, что было следствием нараставших феодальных тенденций в обществе. В 1186 г. решительно восстали не переставшие стремиться к независимости болгары, сербы в союзе с Венгрией тоже сбросили византийское господство. К Эгейскому морю продолжали рваться войска свирепых сицилийских норманнов, ранее едва не захвативших Константинополь. В душах ромеев росло смятение, вера уходила.

Никуда не годные императоры из новой династии Ангелов (1185–1204 гг.), близкие родственники Комнинов, все два десятилетия выпавшего на их долю короткого, но неудачного правления больше заботились о личном благополучии и поддержании внешней видимости величия, нежели об интересах государства. Несмотря на стремление правительства сдержать провинциальные центробежные силы, местная земельная аристократия стремительно крепла. Это готовило социальную почву для последующего распада Ромейского царства, порожденного трагическими распрями и недомыслием.

После разгрома Константинополя западными войсками единое еще несколько лет назад ромейское государство превратилось в «лоскутное одеяло» — ряд самостоятельных владений из государств-преемников Византии. По образному выражению историка Никифора Григоры (ок. 1293–1361 гг.), «держава ромеев, подобно грузовому судну, гонимому злыми ветрами и волнами, распалась на множество частей, и каждый, разделив ее как кому досталось, унаследовал свою часть».

Прежде всего плодами наступившей анархии воспользовались враги ромеев. Крестоносцы образовали на ромейской территории Латинскую империю с центром в Константинополе, независимое Фессалоникское королевство, по сути дела, город-государство в Македонии, Афино-Фиванское герцогство в Греции и Ахейское княжество в провинции Морея на полуострове Пелопоннес. Венеция заняла важнейшие, наиболее выгодные для торговли гавани и острова, где стала активно возводить свои крепости и укрепления, организовывать городские общины-коммуны.

Латинская Романия, просуществовав при семи правителях более пятидесяти лет, рухнула в 1261 г. совершенно постыдным образом, почти случайно захваченная за одну ночь горсткой никейских воинов. Недолговечность ее объяснялась политическими, торгово-экономическими, этническими и особенно религиозными проблемами, полнейшим нежеланием латинов понять греческих подданных и и пойти им навстречу. Установленный режим оказался косным, нежизнеспособным, лишь углубив отчуждение завоевателей от завоеванных. Восстановление Ромейского царства означало возвращение ромеям Константинополя. Но, как и город, обезлюдевший, бедный, обезображенный пожарами и грабежами, лишь напоминал блестящую «столицу мира», так и сама Византия, понесшая за десятилетия оккупации колоссальный духовный и материальный ущерб, потерявшая половину своей территории, административную машину, армию, боевой флот, не могла воскресить былое могущество и, главное, особое состояние духа. С единой и неделимой Империей ромеев было покончено. На востоке вызревал враг в лице новых воинственных тюркских племен, а латинский Запад по-прежнему стремился сломит веру и власть уцелевших ромеев, хотя они все еще оставались последним великим восточным бастионом христианства на пути грозного исламского нашествия.

Сложными и противоречивыми выдались для византийской деревни XIV–XV вв. ее истории. Благоприятные условия предшествующего времени канули в прошлое. От постоянных войн, как внешних, так и внутренних, в первую очередь страдали крестьяне: горели деревни, вытаптывались поля, угонялся скот, гибли сами земледельцы. Кто только не покушался на их жизнь и имущество — сербы и болгары, турки и латиняне, по-гречески латины, как византийцы собирательно обозначали всех западноевропейцев. Не всегда по-христиански поступали и богатые соотечественники, сутяжничеством, обманом или силой отбирая земли у нуждавшихся агроиков, как теперь обозначали крестьян-земледельцев.

Византийская деревня развивалась явно в сторону укрепления феодализма. Последние столетия существования Ромейского царства стали временем установления господства крупных поместий «князьков»-династов и монастырей, которые различными средствами приобретали новые земли и зависимых крестьян-париков. Землевладение свободных общинников сократилось до минимума и составляло теперь лишь незначительную часть.

В XIV в. ромейский город оказался в неблагоприятных условиях для своего развития. На его благосостоянии сказывались нарастающая турецкая агрессия, пиратство, разбой на торговых путях, внутренние неурядицы в стране, отсутствие боеспособного войска, потеря прежнего значения государственной властью, деградация административного аппарата, делавшая управление страной малоэффективным. Налоговая система в этих условиях не обеспечивала удовлетворение потребностей казны. Лишь иностранные «вливания» италийцев имитировали облик активной городской жизни. Вновь, как в «темные века», византийский город не давлел над деревней. Но и тогда, при сокращении объемов ремесленного производства, упадке местной торговли, снижении качества византийской монеты, городская жизнь полностью не затихла, она знала периоды расцвета и упадка. Византийская знать стала сливаться с богатейшими купцами, получать выгоды от занятия торговлей и спасать свои капиталы в италийских банках. Богатые частные лица сумели сохранить свои состояния даже накануне крушения византийского государства.

Начало XIV столетия в обедневшем Ромейском царстве оказалось ознаменовано соперничеством личных и семейных группировок внутри византийской знати. В частности, ожесточенная междоусобная распря, переросшая в семилетнюю гражданскую войну, вспыхнула между василевсом Андроником II Палеологом (1282–1328 гг.) и его внуком, Андроником Младшим, в итоге низложившем деда. Тем не менее, европейские провинции еще отчасти процветали и, опираясь на них, Византия могла существовать. Все бы ничего, но на головы несчастных ромеев в 1341–1354 гг. обрушились новые, намного более ужасные раздоры, вылившиеся в воистину трагические бедствия. Ромейское царство потрясла братоубийственная, на редкость жестокая, кровавая война, рожденная, с одной стороны, соперничеством византийской аристократии за престол, а с другой, — стремлением народа к общественной перестройке. В борьбу оказались втянутыми воинственные, коварные соседи греков — турки, сербы, болгары. Все они вынашивали мечту учреждения собственной империи в Константинополе. Результаты затяжной гражданской войны стали плачевными для Царства ромеев: тысячи убитых, уведенных в плен, разоренные и опустевшие некогда цветущие европейские области Империи, навсегда утерянные земли и надежды на спасение. И это на фоне надвигающейся опасности с Востока. Турки-османы, овладев Азией, перешли в наступление и готовились к прыжку через черноморские проливы. Джин мусульманской угрозы, в немалой степени при попустительстве ромейской знати, вырвался на свободу!

В 40-50-е гг. XIV в. правительство Константинополя не воспользовалось горячей поддержкой широких народных масс ромеев, жаждавших перемен к лучшему, и допустило несколько серьезных ошибок, которые, в конечном счете, привели жалкие остатки страны в гибельное положение. У представителей знати, пришедших к власти после окончания жестокой гражданской войны, уже не оставалось ни малейших шансов его поправить. Последние жизненные силы Византии оказались истощены.

Упущенные возможности.

Самым главным и важным союзником центральной власти в борьбе с динатской вольницей являлись провинциальные приморские города. Но надежды и чаяния горожан, предпринимательских кругов как раз остались не услышанными в Константинополе.

В то время, как остатки Ромейского царства расточали свои жалкие силы на внутреннюю борьбу и внешнее соперничество с Сербией, Болгарией, на стычки с италийскими республиками, мощь их главного и беспощадного врага — Османского государства год от года все возрастала. Турецкие эмиры теперь уже мечтали полностью покорить Румелию, как они называли Византию. Древнее пророчество утверждало, что только после завоевания Константинополя османы смогут овладеть всем миром. Стремление как можно скорее осуществить эту волю Аллаха подогревало экспансионистские планы турок.

Трагическая ситуация, в которой оказалась некогда великая Империя, отягощалась бедственным положением ее экономики, нищетой населения, демографическим спадом. Разоренная, измученная, больная страна была не способна к эффективному сопротивлению захватчикам. Единственным оружием греков против османов оставалась дипломатия. Они с отчаянной настойчивостью искали помощь и поддержку у христианских монархов и правителей Европы, но, как выяснилось, тщетно.

К концу XIV в. Ромейское царство сократилось до ближайших европейских пригородов своей столицы, небольшой части Греции и нескольких островов в северной части Эгейского моря. Даже в самом Константинополе, перенесшем чуму и несколько осад, осталось не более 40–50 тысяч населения — десятая часть того, что было во времена расцвета. Наследники Константина Великого превратились в вассалов турок-османов. Они чувствовали себя в своих стенах будто обитатели тюрьмы, покидать которую боялись. Защищать больше было нечего. Но в 1402 г., когда дни «Града Константина», а вместе с ним и ромейской державы, казалось, были сочтены, весь христианский мир потрясла ошеломляющая, радостная весть — войско османов оказалось жестоко разгромлено чужими руками. Теперь ромеям не надо было ждать безуспешно просимой помощи Запада.

Византийцы на некоторое время освободились от тесной «опеки» турок, вынужденных заняться обрушившимися на них проблемами. Но, как показало дальнейшее, судьба послала ромеям лишь недолгую передышку перед решительным наступлением мусульман. Византийцы оказались слишком слабы, чтобы воспользоваться последним шансом для спасения. Мучительные сомнения, неуверенность, религиозные споры все более поглощали ромейское общество, одна часть которого ждала избавления от турецкой угрозы с католического, латинского Запада, а другая, гораздо большая, не хотела идти на уступки ценой гибели отеческой веры, а значит, души.

Обещанный на Флорентийском соборе 1439 г. и даже успешно начатый Крестовый поход против турок, с сильной задержкой все же организованный Папой и частью европейских народов, закончился катастрофой. Он принес христианам одно из самых тяжелых поражений. Хмурым, холодным осенним днем 10 ноября 1444 г. пестрая 30-тысячная крестоносная армия, неожиданно, в нарушении достигнутого перемирия напавшая на турок, была ими уничтожена под Варной на берегу Черного моря, а ее горячие вожди погибли на поле боя, похоронив с собой последнюю надежду руками латинов избавиться от врагов на Балканах и спасти Византию. Провозглашенная пять лет назад уния Церквей не принесла результатов. Собранные со всей Европы деньги, объявленная Папой церковная десятина, его личные вклады от доходов, пожертвования кардиналов, прочие понесенные траты пропали даром. Теперь ромеи остались один на один с могущественным противником, который готовил решающий удар — захват древней христианской столицы, последнего, что сохранилось в центре владений турок от некогда великой Империи. Никто и ничто уже не могло охладить воинственный пыл сыновей Османа и их нового энергичного султана Мехмеда II (1451–1481 гг.). Он решил во что бы то ни стало добиться осуществления старинного пророчества о падении Города, давно вдохновлявшего турок, и тем самым положить конец ситуации, в силу самых разных причин ставшей совсем обреченной для уцелевших ромеев. В 1453 г. цель джихада — взятие и ограбление Константинополя наконец была достигнута, после чего он обратился в прочный центр растущей Османской империи.