…Прекрасные стихотворения, как живые существа, входят в круг нашей жизни; они то учат, то зовут, то благословляют; среди них есть ангелы-хранители, мудрые вожди, искусители-демоны и милые друзья. Под их влиянием люди любят, враждуют и умирают…

Н. Гумилев

В 2004 г. в Москве небольшим тиражом (550 экз.) вышла в свет выдающаяся по своим достоинствам книга – «Душа России. Пятнадцать веков русской поэзии. Всеобщая энциклопедическая антология». В ней на тысяча трех страницах автор-составитель, поэт В.А. Ленцов, представил великую русскую поэзию «от былинных времен до наших дней». Среди двух тысяч поэтов, произведения которых помещены в этой антологии, Золотой век русской поэзии представлен девяносто девятью поэтами – от всеми любимого Александра Пушкина до мало кому известного Дмитрия Стахеева.

Над братской могилой Российской Империи потухли прежние страсти, и пред мятущейся стихией встревоженного хаоса померкли прежние бури. Не их ищет душа, смятенная и усталая. Она ищет покоя и отдыха, она тянется к красоте…

И образ за образом встают великие тени.

К.И. Зайцев

В послепушкинский период в отечественной поэзии сложилась новая художественная и эстетическая перспектива. Поэты уже в 30—40-е годы в своей лирике углублялись в поэзию чистой мысли, и на этой основе возникло творчество любомудров и славянофилов. Философская эстетика, самые острые вопросы которой были поставлены в это время и в европейской, и в русской действительности, вопросы внутреннего субъективного духа, соотнесенные с реальной действительностью, осияли поэтический мир «роскошным и великолепным огнем», как было сказано в одной из критических статей 1840 г.

Появившиеся идейно-теоретические искания вызвали к жизни еще одно новое течение в стихотворном творчестве – рефлективную лирику как выражение настроений «общественного недуга». Моменты самоанализа, рефлективного размышления оставили глубокий след в поэтике этого в большей мере психологического направления в русской поэзии XIX в.

Душа вселенной тосковала

О духе веры и любви!

B.C. Соловьев

Поэзия художественно отражает действительность и включает ее в свою образную систему. Переработанные по законам стихотворного творчества поэтические отражения реальности, «лики культуры», как их называют, возникают перед нами новыми и неповторимыми явлениями духовной жизни. В одних случаях, когда, скажем, в поэзии воплощаются частные и третьестепенные стороны прошедших событий, они могут восприниматься как нечто интересное, но все же – только как относительно интересное; тогда как в других – приобретают характер непреходящих ценностей.

К таким непреходящим ценностям относятся прежде всего христианские идеи, появляющиеся в художественных образах прекрасных поэтических произведений. Христианство возникло в I в. в восточных провинциях Римской империи «как религия угнетенных, искавших избавления от бесчеловечных условий жизни в приходе мессии (спасителя)».

Мы молимся к Тебе, Слово,

от начала бывшее у Бога,

выговаривающее без речимолчания его глубины:

низложи сплою Твоею

беса глупого и немого,

подай несмутимую ясность,

благую членораздельность.

Мы действо призываем Духа,

что властно претворить творенье.

С. Аверинцев

Фрагмент стихотворения «Молитва о словах» академика С.С. Аверинцева, вынесенный в эпиграф и составляющий вместе со всеми его произведениями этого типа, как сказано в аннотации к изданию, «особый опыт исповедального слова», входит в его сборник «Стихи духовные». В коротком «Слове» к читателю этой книги автор писал: «Заглавие “Стихи духовные” – для меня не просто манерный синоним словосочетания «религиозная поэзия». Как известно, таково традиционное обозначение одного из фольклорных жанров песен, которые с очень давних времен распевали на Руси, на всем пространстве восточного славянства, безымянные странники, слепцы, нищие, «калики перехожие».

Научи меня молиться.

Добрый ангел, научи:

Уст твоих благоуханьем

Чувства черствые смягчи!

Да во глубь души проникнут

Солнца вечного лучи,

Да в груди моей забьются

Благодатных слез ключи!

П.А. Вяземский

Стихотворная «молитва» занимала особое место в системе поэтических жанров XIX в. Связано это было в первую очередь с тем, что христианские идеи, на которых с детских лет воспитывались будущие поэты, обогащали их обостренное художественное чувство, так же как и философское осмысление жизни.

Краса полуночной природы,

Любовь очей, моя страна!

Твоя живая тишина,

Твои лихие непогоды,

Твои леса, твои луга…

Все мило мне, как жар стихов,

Как жажда пламенная славы…

Н.М. Языков

Высказанная в поэтическом слове любовь к родине, к ее природе, истории и народу сквозной темой проходила через всю великую русскую литературу XIX в. Эта тема объединяла противостоящие и различающиеся литературные направления поэзии: любомудров и славянофилов, представителей рефлективной лирики и романтиков, демократов и поэтов предсимволистского течения. В сознании русских поэтов творчество было неотделимо от жизни родной страны и ее природы, которая питала их вдохновение.

Любовь всегда была и есть главная тема искусства. И это вполне понятно. Здесь сходятся все нити человеческой жизни, все эмоции; через любовь человек соприкасается с будущим, с вечностью…со всем прошлым человечества.

Петр Успенский

В области искусства, и особенно в поэзии, любовь – «подлинная царица», как писала в статье «О любви» поэтесса Зинаида Гиппиус. Для русской поэзии Золотого века тема любви была стержневой, ведущей; она «засверкала всеми гранями»: не было ни одного поэта, какой бы эстетической или философской ориентации он не придерживался, миновавшего этой темы.

Поэтические образы любви – той любви, которая представлялась поэтам во всем ее таинстве и красоте, – были на редкость многоразличны и многоцветны. Но важно отметить, что сами философские суждения о любви, парадоксы любви и ее толкования поэтами воплощались обычно в рамках сложившихся традиционных жанров словесного творчества. Ими создавался параллельный мир ценностей искусства, который в музыкальном и живописном выражении продолжает жить еще и сегодня, окружая нас до сих пор – в форме ли звучащих песен и романсов, в многообразии концертных исполнений, в красочных полотнах художников или в иллюстрациях книг и даже просто в переиздаваемых томиках стихотворных произведений поэтов.

К этой группе отнесены все те стихотворения, которые поэт предназначал какому-то конкретному лицу, иногда называя имя или даже имя с фамилией, иногда называя только инициалы (типа «К И.», «Послание И… П…») или символически обозначая его: «К N…», «К N.N.» «К ***». В случае когда поэт прибегал к символике, он не хотел по каким-то причинам публично называть имя избранницы. Бесспорно, однако, что героиня, которой предназначалось стихотворение, не просто догадывалась о его существовании, но, как правило, знала о нем.

Отличительная черта лирики с названным или только обозначенным символами адресатом заключалась в том, что в качестве лирических героев в этих стихотворениях выступали конкретные лица – та, которой предназначалось стихотворение, и сам поэт. Вся предметно-содержательная часть стихотворения (диктум) создавалась поэтом на основе пережитых ими событий и чувств, о которых знали он и она. Таково, например, послание А.А. Фета «А.Л. Бржеской»:

Русская поэзия XIX в. дала не только глубокое и многостороннее освещение вечной темы любви – она выразила возвышенное, облагороженное, теплое и светлое отношение к ней: «язык любви, язык чудесный…», как писал М.Ю. Лермонтов. Поэты воспели глубину, многообразие любви, ее нежность и страсть, преклонение перед любимым человеком, волшебные силы любви, возвышающие его.

Известны замечательные образцы поэтических стихотворных произведений, в которых были переданы тончайшие нюансы переживаний и размышлений влюбленного. Как писал КГ. Паустовский, «…у любви тысячи аспектов, и в каждом из них свой свет, своя печаль, свое счастье и свое благоухание».

При всем разнообразии стихотворных форм выражения любви в XIX в. нельзя не заметить некую общность в стихотворной технике, в приверженности поэтов к традициям, сложившимся до них и уходящим в прошлое, особенно в том, что касается жанров стихотворных произведений. Наиболее характерными в этом отношении были такие жанры, как элегия, стансы, идиллия, сонет, триолет, медитативная миниатюра. Особыми чертами отличались жанры песни и романса. Было немало сходного в совокупности бытующих мотивов любовной лирики.

Эволюция поэзии состоит в непрерывном искании новых форм, новых средств изобразительности, позволяющих глубже и адекватнее выразить мысль.

В. Брюсов

Золотой век русской поэзии оставляет впечатление великого духовного пространства со своим рельефом, вершинами, холмами, равнинами и меняющимися поэтическими пейзажами.

В качестве важнейших элементов изобразительной, образной ткани и общего стилистического фона лирического стихотворения поэты широко используют конструктивные словесно-художественные средства – прежде всего тропы и стилистические фигуры.

В широком плане тропы, фигуры, как и другие способы и приемы изобразительности, в лирике составляют особую знаковую, семиотическую систему, назначение которой – пробудить в читателе или слушателе поэтическое настроение, воздействовать на его эмоции, чувства; удержать внимание, направив его в эстетическое русло. А. Белый писал: «Центр кипения образов – в нас». Он рассматривал переживания писателя и читателя как «нервы поэзии».

Троп (от греч. tropos – поворот, оборот речи) – особый оборот, особое употребление слов, фраз и выражений не в прямом, а в переносном, образном или иносказательном смысле. Тропы составляют систему приемов, относящихся к изобразительной семантике. Тропами принято считать аллегорию, антономазию, гиперболу, иронию, катахрезу, метафору, метонимию, олицетворение (прозопопею), оксюморон, сарказм, синекдоху, хариентизм. Как образ, тяготеющий к многозначности, сюда же может быть отнесен и лексический символ.

Природа тропа отличается семантической двойственностью. В высказывании с использованием тропа в сознании говорящего и слушающего, пишущего и читающего (адресанта и адресата) обязательно присутствуют два значения: прямое и переносное. Тонкая грань сочетания реальных представлений о действительности и переносных их названий определяют сердцевину его изобразительности. Тут важно сразу же подчеркнуть отличие тропа от фигуры.

В первой группе могут быть упомянуты прежде всего олицетворение, метафора, аллегория; причем метафора выступает в поэзии в качестве самого употребительного, основного тропа.

Поэзия метафоры как приема изменения значения слова на основании сходства особенно характерна для русского романтизма. Романтическому направлению в отечественной поэзии свойственны различные способы метафоризации высказываний.

В статье «Метафора в поэтике русских символистов» академик В.М. Жирмунский подчеркнул значение метафоры в стихотворном языке: «В языке поэта метафоры оживают. Это оживление метафорического смысла слова достигается различными приемами. Иногда – несколько необычным сочетанием метафорических слов, например, вместо прозаического “бархатный голос” – у И. Анненского “эти в бархат ушедшие звуки”.

К тропам, основанным на переносах по смежности, относятся метонимия, синекдоха, гипербола, антономазия. Тропы этой группы возникают в памяти в результате ассоциативных связей между отдельными ощущениями, восприятиями, явлениями, находящимися в непосредственной близости или тесном соприкосновении. В поэтической речи эта связь чаще всего проявляется в переносных значениях – в области сочетаний образных, воображаемых, воспроизводимых в мыслях и представлениях.

Метонимия (от греч. metonymia – переименование) – один из наиболее распространенных поэтических тропов этой группы, заключающийся в том, что в речи происходит замена слова или понятия другим словом, имеющим причинную связь с первым. Так, в известном стихотворении «России» (1830) А. С. Хомяков в одном из его фрагментов подчеркивал мысль о вреде и греховности гордыни:

Третью группу тропов составляют переименования по контрасту. Поэтому их называют еще и контрастивными тропами. Слова и выражения (в случаях использования этого стилистического приема) употребляются в противоположном значении, обычно с целью насмешки, шутки, едкой критики или даже издевки, но иногда и с другой целью – усилить живописность высказывания. К этой группе тропов относятся ирония, сарказм, хариентизм. С особой оговоркой в эту группу могут быть зачислены оксюморон и катахреза.

Ирония, сарказм и хариентизм обычно используется в сатирических и комических жанрах стихотворной речи. Наиболее употребительна из этой группы тропов ирония (от греч. eironeja – притворство, насмешка) – в стилистике поэтической речи это тонкая насмешка, скрытая учтивой формой выражения. Правда, учтивость может быть проявлена и в большей, и в меньшей степени. «Ирония состоит иногда в одном слове, – писал М.В. Ломоносов, – когда малого человека Атлантом или гигантом, бессильного Сампсоном, скаредного Авессалоном или Иосифом называем…» Ирония особенно часто применяется в эпиграммах, пародиях, частушках.

В отличие от тропов стилистические фигуры представляют собой в поэзии в большей степени особую форму стихотворной речи, нежели форму поэтического мышления. Термин фигура привнесен из античных риторик и поэтик (fiqura от лат. – очертание, образ) и обозначает в них «движение в речи», подобно определенным и упорядоченным движениям в танцах. В традиционном понимании стилистические фигуры могут быть отнесены к интенсивным средствам создания экспрессивности текста, которые выходят за рамки привычных представлений о норме нейтрального текста.

Самое главное отличие тропа от фигуры заключается в том, что каждый из тропов представляет собой обязательно перенос значения, а фигуры – это «синтагматически образуемые средства выразительности» (по словам Ю.М. Скребнева).