Вопрос о происхождении человека всегда занимал и продолжает занимать людей. Место человека в природе давно и прочно установлено: он — млекопитающее, то есть относится к тому же классу животных, к которому принадлежат собака, лошадь и т. д. Об этом наглядно свидетельствуют строение его тела и работа различных органов. Но в классе млекопитающих человек вме­сте с человекообразными обезьянами, то есть гиббоном, орангу­тангом, гориллой и шимпанзе, занимает самое высокое поло­жение.

Есть и большое различие: если иметь в виду, например, ум человека, то до него даже гениальнейшему из шимпанзе как «до звезды небесной» далеко. И все-таки родство человека с человекообразными обезьянами — притом довольно близкое — несомненно. Имеются и прямые доказательства этого родства. Остановимся на главных.

Головной мозг человека и шимпанзе очень похожи по своему строению. Правда, есть существенная разница в весе: у человека на 15 килограммов веса тела приходится примерно 400 граммов мозга;  а у шимпанзе на тот же вес тела — почти вдвое меньше мозга; полушария человеческого мозга изо­билуют глубокими извилинами,  у шимпанзе извилин меньше и они не столь глубоки. Но во всем остальном сходство между мозгом человека и обезьяны поразительно.

Возьмем другой пример. У человекообразных обезьян нет настоящего хвоста, но позвоночник их заканчивается так назы­ваемой хвостовой костью, или копчиком: это — зачаточный, вер­нее — заглохший хвост. Это остаток того хвоста, который имелся у отдаленных предков человекообразных обезьян, ведущих свой род от хвостатых обезьян. Есть копчик и у человека. Очевидно, человек, как и человекообразные обезьяны, имел хвостатых предков, от которых и получил в наследство копчик. Это противоречит мнению о «божественном» происхождении человека. Есть и другие столь же красноречивые факты. Тело человека, напри­мер, частично покрыто волосами, которые представляют собой остатки густого волосяного покрова его далеких предков. Такие следы былого в организме человека называются рудиментами. У человека их насчитывается свыше сотни. Перейдем к следующим фактам. Грудная клетка человека покрыта мышцами. С каждой ее стороны имеются особые мышцы: большая и малая грудные мышцы. У человекообразных обезьян, помимо этих двух мышц, есть еще третий грудной мускул. У человека он недоразвит и обычно сливается с нижней частью большой грудной мышцы. Остаток третьего грудного мускула — рудимент, лишний раз напоминающий нам о близком родстве человека с человекооб­разной обезьяной. Рудиментарные органы в некоторых случаях указывают и на родство с другими млекопитающими. У жен­щин, например, бывают добавочные соски (четыре и более), способные даже отделять молоко. Как и у других млекопитаю­щих животных, эти соски расположены симметрично по обеим сторонам груди и живота.

Шишковидная железа, или гипофиз, — сероватое тельце ве­личиной с горошину, расположенное в головном мозгу челове­ка, — рудиментарный остаток третьего глаза. Эта железа встре­чается у различных представителей позвоночных животных. По данным сравнительной анатомии и палеонтологии, в верх­ней части черепной коробки ископаемых земноводных стегоце­фалов имеется отверстие, где помещался третий зрительный орган; и сейчас у некоторых видов ящериц на темени есть более или менее развитый третий глаз.

Иногда остатки утраченных признаков выражены у людей очень сильно, в виде уродств (атавизма). Известен случай рож­дения мальчика, все тело которого с ног до головы было по­крыто шерстью. Рождаются дети с хвостами или с 13 парами ребер вместо 12 (у гиббона, шимпанзе и других человекообраз­ных обезьян, как правило, 13 пар ребер.) Все эти случаи ата­визма выявляют признаки, роднящие людей с человекообразны­ми обезьянами и показывающие, какими были наши отдален­ные предки.

Род человеческий тесными узами связан с миром животных вообще и с млекопитающими в частности, но, как уже было сказано, ближе всего к человеку стоят человекообразные обезья­ны. Это легко проследить на эмбрионах. В ранних стадиях развития зародыши кошки, кролика, обезьяны и человека почти неотличимы. Даже опытный ученый не сможет точно сказать, какой из них станет котенком, а какой обезьяной или челове­ческим младенцем: настолько они похожи между собой. По мере развития зародышей появляются различия, но между за­родышами человека и обезьяны все еще огромное сходство. Это сходство длится довольно долго. Только в последние месяцы утробной жизни зародыш человека явственно отличается от зародыша обезьяны.

Нужно ли удивляться тому, что зародыш кошки первое время почти ничем не отличается от зародышей обезьяны и человека? Нисколько. Ведь кошка, шимпанзе и человек — представители одного и того же класса животных: все они — млекопитающие и, следовательно, произошли от общих предков. Отсюда и сходство зародышей на начальных ступенях развития. Почему сходство между зародышами шимпанзе и человека так велико и так долго длится? Потому, что родственная связь между человеком и человекообезьяной шимпанзегораздо ближе и теснее, чем родство между человеком и кошкой.

Итак, это — еще одно доказательство близкого родства человека с человекообразной обезьяной. Сомнений здесь быть не может. Зародыш человека на пятом-шестом месяце утробной жизни сплошь покрыт густыми и нежными волосками, которые затем исчезают; нос у него выглядит так же, как у зародыша шимпанзе; руки по своей длине напоминают руки орангутанга; извилины в мозгу такие, как у гиббона, а большой палец на ноге оттопыривается свободно в сторону, точно это нога горил­лы, а не человека. Это поистине кровное родство в буквальном смысле слова, его нетрудно доказать.

Вы знаете, конечно, что в крови человека и млекопитающих находятся миллионы крошечных живых шариков, называемых кровяными тельцами. Если ввести волку кровь ягненка, то кро­вяные тельца последнего вскоре разрушатся и погибнут. Если же смешать кровь волка с кровью собаки, то все обойдется благополучно: кровяные шарики собаки будут жить в крови волка (и наоборот). Это объясняется тем, что собака и волк очень близкие родственники: собака — это потомок одомашнен­ного в давние времена волка.

А как действует кровь человекообразной обезьяны на кровя­ные тельца человека и наоборот: кровь человека на кровяные тельца гиббона, гориллы, орангутанга и шимпанзе? При таком смешивании они не гибнут, потому что человек и человекообраз­ные обезьяны — действительно кровная родня.

Зная с родстве человека и человекообразных обезьян, все же не следует забывать о разнице между ними. Она сказывает­ся во многом: в общем облике, в строении скелета, в весе голов­ного мозга, в способности человека говорить и мыслить и, самое главное, в общественном укладе жизни. Вот почему не следует думать, будто человек ведет свой род по прямой линии от ка­кой-либо из человекообразных обезьян. В такой же мере оши­бочно говорить: «Человек произошел от обезьяны», и утверж­дать, что «так учит Дарвин». Ничего подобного Дарвин не говорил, ничему подобному не учил. Гиббон, горилла, орангу­танг и шимпанзе — не родоначальники и не предки человека, а всего лишь его родственники. У человека и современных человекообразных обезьян были общие предки — такова основ­ная мысль Дарвина. Их общие предки — точно ствол дерева, давший две ветви. Одна из них скоро остановилась в своем раз­витии. Другая же ветвь развилась великолепно и распустилась пышным цветом: цвет этот — род человеческий, распавшийся на отдельные племена.

Предок человека был похож на обезьяну. Голова его с не­большим черепом, покатым низким лбом, торчащими скулами, большой выдвинутой вперед нижней челюстью и крупными острыми клыками сидела на крупном волосатом туловище с большим животом и широкой спиной, слегка горбатой у поясни­цы. Ходил он на четвереньках, лишь изредка поднимаясь на задние ноги, и ловко лазил по деревьям. Передние ноги его были приблизительно такой же длины, как и задние, а большой палец на задних ногах так же легко и свободно оттопыривался в сторону, как и на передних, и потому наш обезьянообразный предок почти с одинаковым успехом пользовался своими че­тырьмя конечностями. Членораздельная речь у него еще отсут­ствовала, хотя его мозг был развит сильнее, чем у всех осталь­ных животных.

Представим себе небольшую группу этих обезьянообразных существ. Жизнь их проходила в заботах и тревогах: нужно разыскать пищу, устроить логово для ночлега, отразить на­падение врагов. Да мало ли что еще нужно было делать в той вечной борьбе, которая именуется жизнью. Приходилось часами рыскать в поисках добычи, работать всеми четырьмя конечностями, а то и челю­стями. Время от времени обезьяноподобные существа поднима­лись на задние ноги и передвигались в таком положении. Спо­собность изредка передвигаться на задних ногах сыграла огромную роль в дальнейшей судьбе наших обезьянообразных предков: она положила начало их очеловечиванию.

Нападать на противника, держась прямо, смотреть перед собой на далекое расстояние, действовать свободно передними ногами, не опираясь на них, было гораздо удобнее. Хождение на задних ногах позволяло им лучше питаться, успешнее оборо­няться от врагов, дольше жить. Шли века, одни поколения сменялись другими. И в конце концов четвероногие наши прародители стали двуногими. С этого началось их очеловечивание.

Вертикальное положение выпрямило их позвоночник, горб постепенно исчез. Нижние конечности, на которые приходилась теперь тяжесть всего тела, изменялись: их мышцы, связки и кости делались крупнее и сильнее, чем у передних конечностей, но зато они теряли прежнюю ловкость и подвижность. Самое главное в процессе очеловечивания в том, что передние конеч­ности ставшего на ноги прародителя постепенно превратились в руки. Главной причиной такого превращения стал труд. Философ Ф. Энгельс говорил, что рука является не только органом труда, она также его продукт, и в известном смысле мы должны даже сказать: труд создал самого человека. Приняв вертикальное по­ложение, наш предок пошел быстрее по пути очеловечивания. Прежде всего сократилась нужда в работе его челюстей, силь­ных клыков и мышц, приводящих в движение огромную нижнюю челюсть. Отпала необходимость пускать при драке в ход челюсти и клыки. Защищаться инападать стало удобней при помощи рук, хорошей дубинки, увесистого камня. Благо­даря этому скуловые кости, клыки, челюсти, а также приводя­щие их в движение мышцы постепенно из поколения в поколение уменьшались: лицо начинало походить на лицо современного человека, череп несколько увеличивался, откры­вая простор для дальнейшего развития мозга.

Утвердившись прочно на ногах, свободно пользуясь руками, наш предок начинает делать то, что раньше было ему недоступно: берет различные предметы в руки, подносит их к глазам, внимательно рассматривает, обнюхивает, пробует на вкус. Он испытывает воздействие одного предмета на другой: дубинки на ветку, покрытую плодами, камня на камень, на кокосовый орех, на панцирь черепахи и т. д. Он уже не довольствуется тем, что дает ему природа, а начинает активно воздействовать на нее. Наблюдения, опыт и труд, совершенствуя руки, дают пищу пробудившейся мысли, позволяют усложнять действия и, наконец, приводят к созданию простейших орудий труда, чего не умеет делать ни одно животное, ни одна человекообразная обезьяна.

Работа рук развивала ум, а более развитый ум способствовал дальнейшему развитию работы рук, то есть труд обогащал мысль, мысль совершенствовала труд. Тут были постоянные взаимосвязь и взаимодействие, которые вызвали к жизни еще одну черту, резко отличавшую отдаленнейшего из первобытных людей от человекообразных обезьян — членораздельную речь.

Когда родоначальники людей поднялись высоко над осталь­ными животными и, по словам Энгельса, у них явилась потреб­ность сказать что-то друг другу, потребность эта развила соот­ветствующий орган: гортань, медленно преобразовываясь, приобрела способность произносить один звук за другим. Предки наши заговорили: у них появилась речь — пусть про­стейшая, примитивная, еще бедная словами, несуразная на наш взгляд, но все же речь, а не мычанье, рев или рычанье.

Не надо забывать, что и в развитии речи способность пере­двигаться на двух ногах сыграла немаловажную роль: стоячее положение способствовало развитию грудной клетки, развитая грудная клетка облегчала работу легких, то есть улучшалось одно из существенных условий для работы органа речи (гортани).

Прародители наши, как  уже говорилось, жили небольшими обществами. А общество — великая сила. Членораздельная речь способствовала развитию мыслей, чувств, воли. Рост этих способ­ностей, в свою очередь, обогащал язык. Вместе они содейство­вали укреплению общественных связей. А более прочные обще­ственные связи развивали и мысль, и чувства, и язык. Тут целый клубок условий, влиявших друг на друга. Но стержень этого клубка — в способности твердо держаться на двух ногах и в труде, обусловленном свободой рук. С этого началось разви­тие обезьянообразных родоначальников. И общий с человеко­образными обезьянами предок стал первобытным человеком.

Попробуем в заключение проследить тот путь, по которому шло развитие человека.

Человек — млекопитающее. Низшими среди млекопитаю­щих считаются насекомоядные и сумчатые, например кенгуру. Стало быть, и древнейший предок человека был сумчатым животным. Об этом говорят остатки «пирамидальных» мышц, которые находим мы сейчас у людей. От сумчатых отде­лилась группа животных, ставшая родоначальницей полу­обезьян. За ними появились и настоящие обезьяны (низшие по­роды). Они развились из общего ствола двумя отдельными вет­вями. Одна из них включала плосконосых обезьян, потомки кото­рых сейчас живут в Америке; другая ветвь дала узконосых обе­зьян, обитающих в Старом Свете, Азии и Африке. Со временем среди узконосых обезьян появилась особая группа, предста­вители которой отличались хорошо развитым мозгом. Они-то, по-видимому, стали родоначальниками и человекообразных обезьян и человека. Следовательно, у человека, гиббона, оран­гутанга, гориллы и шимпанзе был общий предок. Только в этом смысле мы можем говорить о родстве человека с человекообраз­ными обезьянами.

Какое же место в ряду прародителей человека отводит наука питекантропу?

Большинство ученых склонно думать, что питекантроп (обезьянообразный человек) имел лишь общего с человеком предка. В то время как этот предок пошел в своем развитии далеко вперед, развитие питекантропа остановилось. Этот наш общий с питекантропом предок имеет все права на звание предшественника человека.

Идя впереди всего остального животного мира, предшествен­ник человека с течением тысячелетий поднялся очень высоко, преодолев такие переходные ступени как найденный позже си­нантроп («китайский человек») и, наконец, представители гейдельбергской и неандертальской рас. От них и началось разви­тие подлинного человека. Это был лишь первородный человек — Homo primigenius (от латинских слов homo, то есть человек, и primigenius, то есть впервые народившийся, древнейший). Первородный человек продолжал совершенствоваться. Шаг за шагом поднимался он все выше и выше.

И, наконец, за первобытными людьми появился современ­ный культурный человек. По развитию ума он стоял так высо­ко, что, в отличие от первородных людей, получил название разумного человека — Homo sapiens (от латинских слов homo — человек и sapiens —разумный, мудрый). Такова родословная, или генеалогия, человека.

Человек относится к царству животных, и в этом царстве среди первых, то есть «приматов», он занимает самое высокое положение. Как и все населяющие землю организмы, он развивался постепенно, на протяжении миллионов лет, переходя от форм простых к формам все более и более сложным, под влиянием тех сил и в согласии с теми законами, которые являются общими для всей живой природы.

Гораздо меньше знаем мы о точном времени появления человека на земле. И еще меньше известно нам место, где он впервые появился. Что же делать! Веря в творческую мощь человеческой мысли, будем надеяться, что неизвестное или предполагаемое сейчас станет со временем бесспорным.